Мы познакомились случайно, в нашем старом парке, в октябре, два года тому назад, когда сыпались рыжие каштаны, и парковые аллеи укрывались золотым ковром опадающей листвы, и осеннее солнце призывало горожан нашей киевской окраины насладиться на парковых скамьях красотой ярко-голубого неба и золотистого дня уходящего «бабьего лета». Я обратил внимание на человека, уже немолодого, смахивающего на бывалого моряка или художника, с бакенбардами и деревянной трубкой в зубах, с повязанным шарфом на шее, улыбающегося мне, красноречивым взглядом указывающего на свои руки, на запястьях которых искрилось по нескольку пар ручных часов. Я с любопытством остановился.

– Что это у вас? – поинтересовался. – Продаёте?

– Так точно, милый друг! Предлагаю посмотреть архи-раритеты прекрасного советского прошлого, – с приятной улыбкой, хрипловатым голосом курящего человека ответствовал тот. – Вот этими руками старого часовщика реанимировал не одну сотню произведений часового искусства. Здесь у меня и часы «Слава», и «Полёт», и «Зенит». Имеются часы, за которыми в 1980-х гонялась советская номенклатура: японские «Seiko» и «Orient»…Это был писк моды. А дома – часы настенные и настольные, дыхание времени, как говорил великий поэт: «преданье старины глубокой»… Желаете взглянуть? Цены приемлемые…

Я уселся рядом на скамью и с интересом стал разглядывать предлагаемую коллекцию. Лет 15 назад мне, видимо, в силу приближающейся старости и присущего возрасту желания задержать ушедшее время, захотелось приобретать всевозможные раритеты, например, старинные утюги, знакомые с детства, которые моя бабушка и мама, да и сам я, повзрослев, ставил на газовые конфорки плиты, нагревая для глажки школьных брюк и пионерского галстука. На стене комнаты покоились часы с маятником, циферблатом с римскими цифрами и малиновым боем на каждый получас. Точно такие, сломанные и молчавшие, были выброшены в своё время бабушкой на помойку. И множество других атрибутов «счастливого советского прошлого» появлялись в квартире, к удивлению моей жены, которая, покачивая головой, приговаривала: «Старость – не радость… И не лень тебе по блошиным рыкам рыскать. Пойди вон в любой музей и наслаждайся стариной…». А когда я притащил домой найденный на мусорке довоенный кожаный, прекрасно сохранившийся чемодан, припевая в дверях:

А это был не мой чемоданчик:
А это был не мой, а это был не мой
А это был жены чемоданчик! Ха-ха!..

– жена удивленно посмотрела на меня и мою находку, сочувственно вздохнула и, махнув рукой, отправилась на кухню.

А «старый часовщик», как представил себя мой новый знакомый, протянул мне блестящие часы с серебристым браслетом, приговаривая:

– Часы модели «Orient» из коллекции «Stars Steal»! Демонстрируют традиционный взгляд на классику, подчеркивая ее строгостью форм. Часы выполнены из высокопрочной стали в цвете «благородное серебро». Корпус классической круглой формы с заостренными ушками… Стрелки и метки покрыты флуоресцентным составом. Минеральное стекло высокой прочности защищает циферблат от ударов. Водонепроницаемые… Механика с автоподзаводом необычайно точна и надежна. Окно даты двойное…

Я вспомнил: такие часы я видел на руке секретаря райкома комсомола, с которым мне довелось общаться по заданию редакции советской газеты, в которой работал в 1980-х, после окончания университета…

Разговорились. У часовщика из сумки выглядывало горлышко «чекушки» водки.

– Не желаете? – спросил он, уловив мой взгляд. Я отказался, а он пригубил «зеленого змия» и неспешно повел разговор, смахивающий на лекцию, используя при этом старосветские обороты речи:

– Знаете ли вы, уважаемый, что еще в юности я увлекся часовым искусством, четыре десятилетия проработал часовщиком, имел свой киоск, и было у меня своё маленькое дело… Но, вот, меня лишили аренды, и я теперь работаю дома… Перебиваюсь, так сказать, случайными заработками. Правда, имею и свою небольшую клиентуру. Не желаете попасть в их число? – улыбнулся он, закуривая свою трубку.

Очевидно, увидев во мне благодушного слушателя, старик продолжил:

– Вы знаете, хотя «время ни на миг не остановишь», как очаровательно пела Алла Пугачёва, но его нужно беречь и ценить. Ценить прошлое, в том числе и часовое искусство, которое уже бесследно исчезает, в наш сумасшедший век компьютерный… Скажите на милость, кто из современной молодёжи знает, что старейшие башенные часы Европы находятся не в Австрии и не в Германии, а в городе Гродно, в Беларуси. Они пребывают в прекрасном рабочем состоянии уже на протяжении более 500 лет!.. Я трогал эти часы вот этими руками!..

Мы сидели на осенней скамье долго. Я все слушал рассказы часовщика о часовых рубинах, которые могут удерживать смазку, обеспечивая стабильную работу часового механизма. И о производстве часов в Советском Союзе, которые не уступали по качеству швейцарским.

– Что вы говорите! – удивился я в свою очередь. – Неужели не уступали?

– Не верите? Вот, взгляните. Часы «Слава» со знаком качества СССР, позолоченные, золото высокой пробы, циферблат с датой и днем недели на кириллице. Стрелки также позолочены, и браслет, – ворковал усердный часовщик, показывая заинтересовавшую меня модель.

Такие часы были подарены мне родителями после демобилизации. И как я дорожил ими! И куда они подевались?..

Такие часы были подарены мне родителями после демобилизации из армии. Точно такие! И как я их любил и дорожил ими! И куда они подевались?..

– А сколько они стоят? – поинтересовался я.

– Часы дорогие, – ответил часовщик. – Такие продают за три и четыре тысячи гривен. Ведь таких часов сейчас осталось очень мало…

– Я куплю их у вас, – сказал я. – Давайте встретимся здесь завтра, я принесу деньги.

На следующий день мы встретились там же. Старик сидел, покуривая трубку, смотрел на стайку голубей, клевавших крошки хлеба у его ног.

– А, это вы! Приветствую вас! – и он протянул руку, худую, холодную, с тонкими, как у музыканта, пальцами.

А потом, разглядывая меня, спросил о моей профессии. Я рассказал, что служу диаконом в Ольгинском соборе Киева, а по профессии – журналист.

– То-то вы мне так понравились! – увлеченно ответил он. – Я, знаете, в Бога верую, но в церковь хожу редко. По праздникам. Мне в Ионинском монастыре доводилось ремонтировать часы, которые сопровождаются механическим колокольным боем. Принимал участие и в ремонте часов колокольни Киево-Печерской лавры… Хоть я и человек грешный, но надеюсь на милосердие Божие…

Мы еще долго общались, а когда я стал доставать приготовленные для покупки часов деньги, часовщик неожиданно сказал:

– Знаете что, любезнейший, я не возьму денег… Я подарю вам эти часы на молитвенную память…

И помолчав, добавил:

– Недолго мне осталось. У меня неизлечимое онкозаболевание…

Я осторожно предложил ему прийти в храм, исповедоваться, собороваться, причаститься Святых Таин. Сказал при этом, что было немало исцелений после участия в таинствах.

Старик ласково и грустно поглядел на меня, покачав головой:

– Каждому Господь отмерил своё время…

Мы расстались.

А потом еще некоторое время встречались в парке на скамье. Говорили о жизни, о прошедшем времени, и, конечно же, о часовом искусстве.

В один прекрасный день я не увидел старого часовщика. Не было его и через день, и через неделю, и через месяц

Но в один прекрасный день я не увидел старого часовщика. Не было его и через день, и через неделю, и через месяц.

И вот, в эту осень я одиноко сидел на нашей скамье, вспомнил о нем и нашей краткой дружбе, длившейся один год. Когда я покидал опустевший парк, пришли на память строки поэтессы Лины Костенко из стихотворения «Старый часовщик»:

А тот старик, подобно Калиостро,
Свой тонкий инструмент держа в руках,
Смотрел сквозь лупу, словно ястреб, остро,
Копаясь в шестерёнках и винтах.

Лежало время вкруг него навалом,
Птиц щебет доносился из окна.
А он сидел, сидел, как за штурвалом,
Колёсики вращая дотемна…

– Вечная тебе память, старый часовщик! – молвил я и, перекрестившись, взглянул на старый циферблат часов «Слава». Их секундная стрелка плавно обходила круг, отсчитывая очередную минуту нашего земного бытия…